«Утраченный Леонардо» – фильм о захватывающей загадке мира искусства

Документальный фильм Андреаса Кефеда привлекает своей загадкой – является ли Salvator Mundi («Спаситель мира») подлинной картиной Леонардо да Винчи. Но настоящая тема фильма о том, как как искусство становится властью.

 

В самом начале фильма происходит один из тех «Вау!» моментов, которые могут заставить вас подумать, что нет фильма более захватывающего, чем великая документальная мистерия о мире искусства. В 2005 году два дилера натыкаются на непонятную картину Иисуса Христа, рука которого поднята в сакраментальном жесте, выставленную на аукцион в Новом Орлеане. Им кажется, что в картине что-то есть. Поэтому они объединяются и покупают ее за $1 175. Большая часть холста была закрашена, и после того, как они приносят картину известному реставратору Дайанне Модестини, она начинает работать над ней, снимая слои лака и краски, чтобы открыть поразительное, но поврежденное изображение, усеянное белыми кляксами и полосами, похожими на вспышки молнии. Но когда она начинает процесс реставрации, заполняя цвета, отделяя слой лака, который показывает большой палец в другом положении (признак того, что картина не является копией), а затем доходит до уст Иисуса, ее поражает откровение, которое она обнаруживает. Губы нарисованы без единой линии – невидимый темный штрих внушения. Рот идеально соответствует рту Моны Лизы. Она заявляет, прямо здесь и сейчас, что это Леонардо. Для любителей искусства это все равно, что стать свидетелем девственного рождения.

 

Картина называется Salvator Mundi (на ней изображен Христос как спаситель мира), и на какое-то время – «Утраченный Леонардо» позволяет нам погрузиться в мечты о том, что это только что обнаруженный шедевр 1500 года, который можно поставить в один ряд примерно с 15 картинами, известными как шедевры Леонардо. Нам не нужно верить Дайан Модестини на слово. Во вступительных титрах нас уже дразнят, показывая на графике, как картина будет расти в цене в течение следующего десятилетия – от $1 175 до $83 миллионов (2013 год) и $450 миллионов (2017 год), что остается рекордной ценой произведения искусства. Картина будет проверена на подлинность группой известных ученых, изучающих творчество Леонардо, в Национальной галерее в Лондоне, выставлена там с триумфом и в конечном счете экспонирована в Лувре.

Многие, конечно, убедились, что это великая картина. Однако одна из самых захватывающих вещей в первоклассном документальном фильме о мире искусства (а «Утраченный Леонардо» является сенсационным фильмом) заключается в том, что он может взять царственно запретный и редкий мир знаний о высоком искусстве, выставить его на всеобщее обозрение и в то же время смести все это в сторону. Эти фильмы говорят зрителям: «Эксперты – не единственные кому вы можете доверять, воспользуйтесь собственными глазами»

 

Если вы посмотрите на Salvator Mundi, то с самого начала станет очевидно, что это, скорее всего, не подлинный Леонардо (как бы нам этого не хотелось), по той простой причине, что изображение слишком плоское и двухмерное. «Мона Лиза» также является портретом, написанным в ракурсе, но даже если объект сидит в этой неподвижной позе, он создает глубину эффекта, вибрацию присутствия, которые есть у любого другого произведения Леонардо. В Salvator Mundi этого нет. Кроме того, оригинальная картина была настолько повреждена, что, когда мы смотрим на отреставрированную версию, которая «потрясла мир», 85% того, что мы видим, – это закрашенные реставрационные работы Дайаны Модестини. Удалось ли ей эффективно воссоздать мягкие тени, тающие свечи телесных оттенков Леонардо? Безусловно. Но если вспомнить всех мастеров искусства, которые на протяжении многих лет были блестяще имитированы в подделках, то то, что она это сделала, не так уж и важно. Картина похожа на хорошо выполненную копию пятисотлетнего Леонардо. Это все, чем она является.

И все же «Утраченный Леонардо» показывает нам мир, в котором сила внушения стала коллективной зависимостью: для укоренившихся, для жадных (а это, возможно, все мы). Фильм убеждает вас, что Дайана Модестини, которая первой провозгласила картину и, в некотором смысле, создала ее, сделала это невинно. Однако ее желание найти Леонардо было подобно приливной волне: оно сбило с пути множество суждений, и, как мы узнаем, принесло немало пользы. 

Какое-то время мы думаем, что фильм будет ходить туда-сюда, превращая вопрос о принадлежности картины – настоящий Леонардо или нет – в свою главную загадку. Но хотя «Утраченный Леонардо» постоянно заставляет нас напрягать шею, чтобы заглянуть за угол того, что один острослов назвал «самой невероятной историей, которая когда-либо случалась на рынке искусства», фильм не играет в жеманство. Кефед сочетает в себе кипучую игру, серьезность намерений и способность мастера допросов, заставляя людей повеситься на своих собственных словах. Есть ли в фильме загадка? Да. Но это не та, о которой вы думаете. Это тайна того, как в вирусном глобальном пространстве XXI века реальность изображения (даже если это ложь) обретает собственную трансцендентную жизнь.

 

Рынок искусства, как Оливер Стоун запечатлел в величайшем монологе Майкла Дугласа в фильме «Уолл-стрит», имеет свойство «резиновости» восприятия/реальности. Аукционные Дома (Sotheby's, Christie's) – это скорее бизнес высокого класса, чем святые храмы искусствоведения, но, когда картина, которая когда-то продавалась за $5 миллионов, вдруг продается за $75 миллионов долларов, вы не можете, в некотором смысле, спорить с только что сделанным заявлением о ее ценности. «Утраченный Леонардо» представляет собой случай картины, в которой денежная стоимость стала хвостом, а сама собака – ценностью.

С того момента, как Salvator Mundi была выставлена на продажу, возникали вопросы о ее подлинности (именно поэтому некоторое время никто не хотел ее покупать). Но как только фильм всколыхнул нерв аукционной лихорадки, цена стала историей. На какое-то время фильм втягивает нас в историю двух дилеров: российского олигарха-коллекционера Дмитрия Рыболовлева и потрясающе сомнительного швейцарского бизнесмена Ива Бувье, который покупал картины, включая Salvator Mundi, и продавал их Рыболовлеву с возмутительными наценками. Фильм использует этих двух людей, чтобы обрисовать беззаконные джунгли хедж-фондов, в которые превратился рынок искусства. Помните «фрипорт» в фильме Кристофера Нолана «Довод»? Бувье владел сетью фрипортов, в которых богачи могли прятать свои бесценные картины и продавать их без уплаты налогов, поскольку технически картины находились в пути.

 

Но дело не только в старой доброй жадности. Сейчас мир смотрит на такие картины, как Salvator Mundi, и думает: «Конечно, это настоящий Леонардо! Иначе зачем бы кто-то заплатил за нее $450 миллионов?». Некоторое время личность этого конкретного покупателя оставалась тайной. Был ли это бизнесмен? Государство? На самом деле, и то, и другое – это был Мухаммед ибн Салман аль-Сауд, фактический правитель Саудовской Аравии. Почему он купил ее? Один из наблюдателей предположил, что он посмотрел на картину и увидел в ней себя. Но он также настоял на том, чтобы картина была выставлена в Лувре в одном зале с Моной Лизой, тем самым подтвердив шумиху в СМИ о том, что Salvator Mundi – это «мужчина Моны Лизы». Лувр отказался. Тогда правитель запер картину. Каков тогда его грандиозный план? Фильм предполагает, что он может сделать Salvator Mundi своей Моной Лизой в пустыне: привлекать внимание всего мира, изменяя образ Саудовской Аравии для постнефтяного века.

«Утраченный Леонардо» – это первый документальный фильм о мире искусства, который мы видели, в котором показано, чем становится искусство, когда оно проходит через зазеркалье жадности: не просто товаром, а способом передачи власти и манипулирования ею. Этого достаточно, чтобы Мона Лиза перестала улыбаться.