Что осталось за кадром фильма «Белая горячка: взлет и падение Abercrombie & Fitch»

Режиссер Элисон Клейман рассказывает о влиянии A&F на подростков начала 2000-х годов, как она запечатлела неизбежное падение бренда и о том, как он выглядит сегодня.                                                                

 


 

Чувствуете ли вы едкий запах духов? Слышите клубную музыку, бьющую в уши? Видите моделей без рубашек, встречающих вас у дверей? Чувствуете, как ваша мама начинает волноваться с каждой секундой, проведенной вами в поисках слишком обтягивающих футболок в этом темном магазине? В конце 90-х и начале 2000-х годов это был типичный опыт покупок в Abercrombie & Fitch, который привел к коммерциализации крутости, поскольку логотип бренда, казалось, был на груди каждого (или, по крайней мере, тех, кто мог влезть в их одежду) в школьных коридорах и на страницах журналов.

 

В последнем документальном фильме Netflix «Белая горячка: взлет и падение Abercrombie & Fitch», удостоенный наград режиссер Элисон Клейман рассказывает о стремительном взлете и падении обычного магазина в торговом центре, которому способствовал исключительный образ «всеамериканского подростка». Фильм отражает яркий момент в американской молодежной культуре, но более конкретно подчеркивает тревожные образы бренда A&F и проблемных создателей, которые руководствовались ошибочным представлением о том, как должны выглядеть сотрудники и покупатели A&F: молодые, худые, белые и сексуальные. Вот кого они нанимали и к кому обращались.

На фоне волны ностальгии по A&F, вновь возникшей в последние несколько лет, Клейман и ее команда побеседовали с бывшими моделями, сотрудниками корпорации и розничной торговли, чтобы собрать личные рассказы не только о том, каким был их опыт работы в A&F, но и о том, как действия бренда повлияли на общество в целом. Репортаж Клейман начался с судебных дел (их было много!), адвокатов, истцов и журналистов, которые их освещали, включая лауреата Пулитцеровской премии Робин Гиван. Фильм также сосредоточился на знаковых лидерах бренда, генеральном директоре Майке Джеффрисе и фотографе Брюсе Вебере, но при этом не ограничивал историю только этими двумя фигурами.

 

«Когда дело дошло до самой истории, меня очень заинтересовало то, что это была возможность рассказать о системе – системе, которая включает эти, казалось бы, абстрактные понятия, такие как расизм и стандарты красоты, абсолютно влияющие на всю нашу жизнь», – объясняет Клейман. «Вы можете увидеть не только то, как это вредит людям [в фильме], но и то, как это было сделано и использовано против них».

Ниже Клейман рассказывает о том, как она раскрыла взлет и падение (и снова взлет?!) A&F, о послании, которое она надеется передать в фильме, и о том, что она думает о нынешнем возрождении A&F на таких платформах, как TikTok. Информация взята из интервью Сoveteur.

Что изначально привлекло вас в этой истории? Почему вы захотели снять этот фильм?

Каждый может найти себя в этой истории. То есть вы сразу же делитесь чем-то, что лично связано с формированием личности или просто с юностью – как вы относились к своему телу, сколько денег было у вашей семьи, каким вы были в школе, когда были молоды. Мне это очень нравится, потому что это означает не только то, что тема хорошая, но и то, что есть аудитория, которой действительно понравится вся эта история.

Когда речь зашла о самой истории, меня очень заинтересовала возможность рассказать о системе – системе, которая включает эти, казалось бы, абстрактные понятия, такие как расизм и стандарты красоты, которые сильно влияют на всю нашу жизнь. В фильме можно увидеть не только то, как это вредит людям, но и то, как это было реализовано и использовано против них. Это были две вещи, которые послужили для нашей команды «Северной звездой» в том, как рассказать эту историю.

Это история конкретной компании, но, как вы сказали, здесь так много системных слоев. Как вы выбирали, какие моменты затрагивать и как расположить их на протяжении всего фильма?

В некотором смысле, это история расцвета Abercrombie, который длится почти 25 лет. Здесь очень много глав, не говоря уже о том, что было до и что стало после. Были некоторые фигуры, такие как бывший генеральный директор Abercrombie & Fitch Майк Джеффрис и фотограф Брюс Вебер. В один момент люди говорят об их гениальности, мастерстве, вкладе и их инновациях – действительно хвалебные отзывы – а затем мы видим некоторые по-настоящему расстраивающие части истории, которые касались также их. Все они были освещены, так что вы, конечно, не можете игнорировать эти моменты, но я определенно думаю, что мы хотели сосредоточиться на той части истории, которая принадлежит всем нам. Если обратить внимание только на генерального директора, например, опасение заключается в том, что это не только отвлечет внимание от общей картины, но и может стать почти оправданием. Тогда мы все сможем сказать: «Посмотрите, какая ужасная вещь произошла из-за этого карикатурного злодея», и тут же ответить: «Нет, чувак, все гораздо серьезнее.

Расскажите немного о процессе подготовки репортажа. Как вы начали? С кем разговаривали? Было ли проблематично уговорить людей рассказать вам свои истории?

Мы разговаривали с гораздо большим количеством людей, чем те, кто фигурирует в фильме. Некоторым было удобно говорить только без записи или на фоне. Нас привлекли некоторые громкие судебные процессы – а их, кстати, было много, очень много, связанных с дискриминацией. Мы связались с адвокатами, а затем смогли найти некоторых истцов. Мы смогли начать с таких крупных дел, а затем обратиться к некоторым журналистам, которые сделали действительно хорошие репортажи, таким как Бенуа Денизет-Льюис, Сапна Махешвари из Bloomberg и Мо Ткачик бывший сотрудник The Wall Street Journal. Так что мы начали с них, но потом капнули гораздо глубже. Мой продюсер Хейли Паппас и сопродюсер Колин Джонс буквально рылись в LinkedIn и находили людей, которые говорили, что когда-то работали в Abercrombie, а затем просили их направить к другим людям. Мы действительно хотели представить самые разные уровни компании и опыт. Мы также искали моделей бренда, так что это был очень глубокий процесс.

Сколько времени занял весь этот процесс?

В этой истории довольно много ностальгии. Итак, мы начали в 2019 году, а потом это превратилось в проект в эпоху пандемии, чего мы, конечно, не ожидали. На некоторые из интервью люди приходили и говорили: «Это самое большое количество людей, с которыми я сталкивался за последние шесть месяцев».

Какую роль занимали модели в вашем фильме?

Когда мы искали моделей, мы не пытались найти какую-то конкретную историю или угол зрения. Мы просто хотели узнать, каково это – быть на съемочной площадке бренда. Потому что мы слышали от людей (которые работали над съемками каталогов) насколько это было дико – своего рода отбор скота; атмосфера «Выжившего» – вот как это описывали.

Как вы относитесь к тому, что снимали фильм о моде, который на самом деле не так уж сильно был связан с самой модой?

Это похоже на ту сцену в фильме «Дьявол носит Prada», где героиня Энн Хэтэуэй считает, что мода не имеет к ней никакого отношения. Мне кажется, что здесь все наоборот. Вы думаете, что мода – это просто мода, но на самом деле мода – это общество. В процессе монтажа мы действительно сосредоточились на понимании Abercrombie в сравнении с другими брендами того времени. Люди говорили, что это инновационно, но разве Calvin Klein не делал то же самое? Или Ralph Lauren? Что отличает этот бренд от других? Это было сочетание секса, белых и молодости. Кроме того, это был магазин в торговом центре – действительно важный фактор. В итоге, Abercrombie был таким же, как и любой другой модный бренд во многих отношениях, включая дискриминацию. Это дискриминационная индустрия. Это дискриминационный мир. Просто они стали, возможно, самым вопиющим примером.

Каковы ваши мысли о восхвалении Abercrombie в TikTok, в частности, за их инклюзивность в отношении размеров?

Так много мыслей. Во-первых, для фильма это отличная возможность понять, что есть целая молодая аудитория, которая не знает, что такое культура торговых центров, не говоря уже о том, что такое Abercrombie. Так что для них все это будет в новинку. Мы рассказываем о том, как это заставляло нас чувствовать себя. Я думала о том, что не могла влезть в одежду, когда они делали вещи не больше 10-го размера (38-й российский), и все было с низкой посадкой и суперобтягивающим. Когда я попросила людей поделиться своими историями, очень многие женщины из съемочной группы говорили о том, что с их фигурой они не могут носить одежду бренда.

Это огромная проблема в моде, и я так рада, что сегодня нормой является инклюзивность как хорошая деловая практика, и это определенно заслуживает одобрения. Но значит ли это, что Abercrombie взял на себя ответственность за свое прошлое? Указывать на то, что они делают в настоящем, и при этом сваливать все на другой режим? У них также было много других причин изменить свое поведение, потому что они поняли, что поступали неправильно. Поэтому я думаю, что важно аплодировать инклюзивности, но не путать корпоративную тактику с тем, что было на самом деле. Я не знаю, что происходит внутри Abercrombie сегодня; это не входит в компетенцию фильма.