Как фильм «Бонни и Клайд» в одночасье изменил кинематограф

Эта противоречивая классика 1967 года в миг изменила ход американского кино.                                                                                                    


 

1960-е годы были временем радикальных перемен. Золотой век Голливуда, форма кинематографа, которая доминировала в американском кино более 50-ти лет, начала терять силу. Его культовый стиль, предпочитающий невидимый монтаж и старую школу, старательно избегающий любых спорных тем, не смог привлечь молодежь того времени, которая все больше погружалась в контркультуру. Несмотря на то, что жестко контролируемая система отлично зарекомендовала себя при создании фильмов с высокими художественными достоинствами, которые также хорошо шли в прокате (в этом стиле преуспели Альфред Хичкок и Джон Форд), становилось все более очевидным, что эта модель не переживет предстоящее десятилетие.

 

К тому же, как и следовало ожидать, 1960-е годы ознаменовались появлением первого поколения кинематографистов, изучавших кино в колледжах, которые появились как раз вовремя, чтобы спасти индустрию от коммерческого застоя. Внезапно времена невидимого кинопроизводства и господства продюсеров подошли к концу, и на смену им пришел рост власти режиссеров, которые популяризировали более экспериментальный стиль, пришедший из-за Атлантики. С отменой Кодекса Хейса, свода отраслевых правил, запрещавших, что можно и что нельзя показывать в фильмах, открылись шлюзы для более либерального использования запретных тем, и вскоре эту новую волну американского кино окрестили Новым Голливудом. Хотя многие фильмы способствовали этим переменам, в конечном счете, нет ничего лучше того, с которого все началось, – «Бонни и Клайд».

 

Фильм режиссера Артура Пенна рассказывает о печально известной преступной паре Бонни Паркер (Фэй Данауэй) и Клайде Бэрроу (Уоррен Битти), которые вместе со своей бандой преступников и убийц начинают кампанию террора по всей центральной части США, кульминацией которой становится их смерть в одной из самых шокирующих концовок в кино. Фильм «Бонни и Клайд», вышедший в 1967 году, стал точной точкой пересечения старого и нового, оторвавшись от условностей классического Голливуда с его откровенным изображением секса и насилия. Изображение таких отвратительных персонажей через призму романтики и пограничного сочувствия вызвало волну споров, но в то же время обратилось к бесправной американской молодежи, став одним из самых кассовых фильмов года (заработав $70 миллионов при бюджете всего в $2,5 миллиона). За прошедшие годы фильм стал считаться знаковым, а его демонстрация спорных тем закрепила его место в учебниках истории. Немногие фильмы ознаменовали собой такой гигантский скачок в индустрии, как этот, и он более чем заслужил свое наследие.

 

Уже с первой сцены становится ясно, что «Бонни и Клайд» ознаменовал собой радикальный отход от типичного голливудского кинематографа. Фильм открывается с Бонни в ее спальне, которой наскучила жизнь официантки в разгар Великой депрессии, и уже видны серьезные перемены. В эти первые минуты Бонни полностью обнажена, и хотя наготы удается избежать благодаря тщательному расположению камеры и удобному кадрированию объектов, чтобы защитить скромность Данауэй, само предположение о такой запретной теме отбрасывает ее на несколько лет назад от того, что ранее было нормой (этот момент становится еще более шокирующим, если учесть, что именно так Бонни была представлена, и это решение кажется специальным заявлением о намерениях со стороны Пенна). Бездумно глядя в окно, она замечает Клайда, пытающегося угнать машину ее матери. Несмотря на то, что она укоряет его за его действия, он кажется ей интригующим персонажем, и она соглашается на его просьбу проводить ее в город.

 

Семена их романа уже были посеяны, и, хотя использование тропа любви с первого взгляда в мире классического Голливуда вполне привычно, тот факт, что это происходит с человеком, который всего несколько минут назад пытался совершить кражу автомобиля, задает тон, сильно противоречащий 50-летнему кинематографу, который предшествовал этому. На протяжении всего фильма сохраняется отрывистый стиль монтажа, когда целые секунды кинематографического времени удаляются всего за один кадр. Это далеко не тот невидимый стиль монтажа, который доминировал ранее, где непрерывность была важнее всего остального. Его включение показывает, что Новый Голливуд уходит корнями в мировое, а не только американское кино, в данном случае во французское движение «Новая волна» (два самых известных режиссера, Жан-Люк Годар и Франсуа Трюффо, были предложены на должность режиссера этой картины, прежде чем было решено, что американский режиссер лучше подойдет для проекта), но это также усиливает ощущение тревоги и паранойи, пронизывающее весь фильм. Не прошло и минуты, а многие ключевые правила классического Голливуда уже нарушены. Только представьте, что принесут следующие 110 минут.

 

Одним из определяющих аспектов фильма «Бонни и Клайд» является его графическое насилие – тема, которая и по сей день вызывает споры. Хотя это далеко не первая картина, в которой изображалось насилие, она популяризировала более кровавое и откровенное изображение, которое с тех пор стало стандартом в голливудских фильмах. Внезапно пулевые ранения перестали быть бескровными, а персонажи падали, будто их просто сбило ветром. Теперь они корчились и кричали от боли, а новаторское использование в фильме сквибов и капсул с искусственной кровью обеспечивало ощущение, что каждый выстрел имеет вес урагана. «Бонни и Клайд» нарушил последнее табу на изображение насилия в американском кино, показав такой бессмысленный акт во всех его непреклонных деталях.

 

Это наиболее очевидно в культовом финале картины, где пару расстреливают из полицейской засады. Фильм не делает никаких попыток затушевать это событие, и к концу Бонни и Клайд представляют собой не более чем разорванные трупы. Этот момент до сих пор шокирует, а для зрителей того времени его уровень насилия был беспрецедентным. Сравните это с концовкой классического нуар-фильма «Из прошлого», в котором два главных героя также погибают в полицейской засаде. Обстоятельства могут быть похожими, но исполнение совершенно разное: в концовке «Из прошлого» все ужасные детали оставлены на суд зрительского воображения без единой капли крови. Хотя подобные приемы были обычным делом в классическом Голливуде, «Бонни и Клайд» не снимался под таким же строгим контролем, как его предшественники, что позволило ему создать новый метод кинопроизводства, который стал прецедентом для последующего десятилетия.

 

Но в фильме насилие используется не просто так, не для того, чтобы отпраздновать смерть Кодекса Хейса, а скорее как завершающий штрих к гораздо большему заявлению, которое напрямую связано с тем, как он способствовал концу классического Голливуда. В десятилетия, предшествовавшие появлению «Бонни и Клайда», мораль обычно представлялась в очень черно-белом спектре. Герои были героями, а злодеи – злодеями, и каждый получал финал, соответствующий его характеру, к моменту, когда шли титры. В то время как многие международные движения, такие как французская Новая волна или итальянский спагетти-вестерн, уже давно перешли к более неоднозначному изображению морали, американские студии не решались на перемены. Хотя их фильмы некоторое время сохраняли кассовый успех, эта приверженность старому оказалась серьезной помехой, когда в 1960-х годах наступило совершеннолетие поколения бэби-бумеров.

 

Именно здесь «Бонни и Клайд» произвел наибольший фурор. Его отказ жить прошлым (ирония для фильма, снятого в 1930-х годах) сделал его мгновенным хитом среди более молодой демографической группы, а влияние на такие успешные фильмы, как «Дикая банда» и «Беспечный ездок», подтвердило крах классического Голливуда. Сами Бонни и Клайд были далеки от обычных героев американского кино, ими двигали только собственные эгоистические цели и желание восстать против общества, которое утверждало, что заботится о них. За них трудно болеть, и это еще не говоря об их привычке грабить банки и убивать тех, кто встает у них на пути. Но тщательное изображение этой пары в фильме, которое сочувствует, но не оправдывает их действия, превращает их в несколько героических персонажей, даже когда они совершают такие жестокие преступления. Графическое насилие только усиливает этот момент, заставляя зрителя постоянно сомневаться в своей лояльности к таким варварским персонажам (это чувство достигает своего апогея во время кульминации, которая может быть воспринята как хороший или плохой финал или как нечто среднее между ними, в зависимости от того, как каждый зритель относится к этой паре). Несомненно, их отказ от общественных правил в погоне за собственной целью (описание, которое подходит и к самому фильму) понравился молодежи контркультуры 1960-х годов, а их последующий успех в прокате определил направление американского кино на следующее десятилетие.

 

В 1970-х годах наступил новый золотой век для Голливуда. На передний край индустрии вышли такие независимые дикари, как Мартин Скорсезе, Фрэнсис Форд Коппола и Брайан Де Пальма, создавая фильмы, которые продолжали раздвигать границы допустимого и становились все более амбициозными по мере того, как режиссеры укрепляли свои позиции в качестве доминирующего голоса в Голливуде. Успех таких картин, как «Полуночный ковбой», фильм с рейтингом X о секс-индустрии, ставший хитом как для зрителей, так и для критиков (в результате чего он получил премию «Оскар» как «Лучшая картина»), стал последним гвоздем для движения, которое доминировало со времен немого кино. Хотя не бывает фильмов, которые в одночасье меняют весь кинематограф, «Бонни и Клайд» – один из немногих примеров, который очень близко подошел к этой черте. Его отказ от режима съемки, который стал синонимом американского кино, в сочетании с его обращением к запретным темам, которых раньше избегали как чумы, делает его одним из самых важных фильмов, когда-либо созданных. Он ознаменовал конец классического Голливуда и оказался идеальной отправной точкой для одного из наиболее захватывающих периодов в кинематографе.